В этом подлунном и странном мире с тобой может произойти всё, что угодно подлунному странному миру. Побежишь, задыхаясь, свалишься в канаву - вот тебе и перелом, вот тебе и нет регистрации в Москве, вот тебе и новый шрам на душе, вот тебе, вот тебе, вот! Этот мир может устроить тебя на работу курьером, не интересуясь тем, что вечерами ты нашёптываешь стихи, вымучиваешь бутылку коньяка, вчитываешься в безумие Кортасара, бредишь над изгибами сюрреалистических линий Дали. Подлунному миру всё равно, он устроил тебя курьером. А может, усмехнувшись, назначить тебя калифом на час. Или девочкой по вызову. Или мальчиком для битья. Или вот, китайским болванчиком в витрине-обманке, где ненастоящие ноги обуты в поддельные изумруды на пряжках туфель, где под маской овцы скрывается лев, где мишура прикрывает пыль, и тлен, и песок, который высыпается из пожилой уборщицы, приходящей вечерами мести арендованный пузатым дельцом пол, вытирать арендованные пузатым дельцом стены, мыть, драить - и сыпать потихонечку песок, сыпать мелким ситом пожилого тела.
Странный подлунный мир может проявить особенный сарказм в твоём отношении, почему нет? Он затейник и забавник, этот подлунный мир. Он тебя выдвинет в депутаты, он оденет тебя в костюм и завяжет галстук вокруг твоей шеи мягким узлом, и только мама, твоя депутатская мама будет вздрагивать во сне - её не обманешь, она нутром почувствует, что ты вор, негодяй и водишь срамных девиц прямо домой, пока жена с сыном мучают себя физическими упражнениями и беговой дорожкой в элитном фитнес-центре. Мама будет гнать от себя эти мысли, ты купишь ей дорогого снотворного, она однажды позвонит, а ты не возьмёшь трубку. Нет, не возьмёшь, потому что заседание, как скажешь ты потом. А на самом деле - девица. Срамная. И мама выпьет всё дорогое снотворное, потому что пусто и гулко станет ей на душе, потому что не справится одна со страшным диагнозом, который огласили ей днём. А ты, узнав, дёрнешь депутатским лицом, решишь вопросы с гробом и местом на кладбище, а подлунный мир будет смеяться над тем, что ты плачешь на её могиле. Он странный, подлунный мир. Он жестокий. Он равнодушный. Он не знает, что такое справедливость, потому что точно знает, что такого в природе нет.
Справедливая война? Справедливая кара? Справедливый выбор? Слова, ничто, пустота, тлен, ветер, рваный пакет по тёмной улице - под ноги клубком, а на улице никого, и страшно. Странный подлунный мир знает, что такое страшно, есть у него такое понятие. И, пока ты бежишь домой по пустой тёмной улице, мир подпустит суетливых шагов за твоей спиной, расколет фонарь в подворотне, прольёт между твоих лопаток дорожку из липкого солёного пота. Но ты добежишь до дома, ты справишься, ты уже большой, взрослый и серьёзный человек, ты уже достаточно искалечил психику, чтобы научиться врать самому себе. Странный подлунный мир затаится во дворе, а ты заваришь себе кофе и поднимешь трубку телефона. И попросишь срочно к тебе приехать, да, сейчас, да, через весь город, да, ночью. И к тебе приедут. С яблоками в бумажном пакете и бутылкой вина в кармане пальто. Ты ткнёшься к приехавшему в теплоту знакомого запаха, в грудь, как ребёнок, а потом вы станете болтать, курить, потягивать вино и смеяться, будто не было пакета под ноги, подворотни, депутата, калифа на час и поддельных изумрудов на пряжках туфель.
И вы оба откроете окно, в ночь, в ветер, в мрак с разбитым фонарём - и покажете подлунному странному миру две фиги. И странный подлунный мир зашипит, заплюётся - и мглистой позёмкой выползет из вашего ночного двора. Странный подлунный мир могуч и властвует над всем. Но его можно напугать и выгнать из двора. Он знает, что есть слово "любовь". Он знает, что есть слово "дружба". Он знает, что есть слово "вместе". Этих слов он не может постичь, этот странный подлунный мир. Этих слов он боится. От этих слов он перестаёт быть всемогущим.
Не так уж и страшен странный подлунный мир, пока есть слово "вместе". Вон он, видите, уползает? Прищемите ему хвост, скорей!
